![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Терпимость лопнула
Европейские страны одна за другой отказываются от принципа политкорректности. Во что это выльется?
Политика и общество
№40(691) от 01.11.2010
Дмитрий Карцев
Началось все с того, что швейцарцы запретили строить минареты на территории своей страны. Потом респектабельный немецкий финансист и политик Тило Сарацин заявил, что немцам грозит утрата национальной идентичности из-за лавинообразного роста численности турецких иммигрантов. Затем президент Франции Николя Саркози учинил скандал, когда вопреки протестам руководства ЕС начал высылать из Франции цыган. И, наконец, федеральный канцлер АнгелаМеркель открыто заявила, что политика мультикультурализма провалилась. Со страниц журналов и газет, с экранов телевизоров и через интернет-блоги авторитетные европейские политики заговорили о том, о чем раньше стеснялись на публике говорить даже обыватели, - об угрозе потерять европейскую идентичность, угрозе, которая исходит от чужаков. Аналитики почти единодушно диагностируют конец эпохи политкорректности.
Возможно, главная проблема нынешней Европы в том, что ее граждан перестал устраивать принцип "не запрещено все, что разрешено". Формально появление в Париже чисто арабских кварталов не нарушает никаких законов, однако это разрушает привычный ход жизни французской столицы. С точки зрения классического либерализма в этом нет ничего страшного, потому что в законах "о ходе жизни" ничего не сказано. Но когда "новые" европейцы стали устраивать жизнь по-своему, "старые" европейцы вдруг обнаружили недостаточность своих формальных предписаний. Именно конфликт образов жизни, путей решения которого в мире, базирующемся исключительно на почтительном исполнении законов, так и не было придумано, по-видимому, и породил сегодняшний кризис.
О том, что с мусульманами в Европе не все благополучно, впервые заговорили несколько лет назад - во время так называемого карикатурного скандала. В 2005 году карикатуры на пророка Мухаммеда датского художника Курта Вестергаарда спровоцировали громкое возмущение у мусульман всего мира. А это, в свою очередь, вызвало большое недоумение у европейской либеральной общественности, неожиданно обнаружившей, что усиленно защищаемое ею религиозное меньшинство так и не прониклось такой базовой европейской ценностью, как свобода слова.
Тот скандал в Европе постарались поскорее забыть. Либеральной элите было удобнее видеть в нем лишь досадное недоразумение на пути к полной интеграции. Рядовые европейские обыватели, добропорядочные бюргеры, чуть ли не ежедневно сталкивавшиеся с мусульманами лицом к лицу, конечно, ворчали, но, в общем, соглашались со своей либеральной элитой в том, что масштабы проблемы не стоит преувеличивать и что радикальные меры ее решения к хорошему не приведут.
Однако с началом глобального экономического кризиса деликатная тема иммиграции и все связанные с ней проблемы резко обострились.
КТО ПОПАЛ В ГЕТТО?
Впрочем, как считает главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО РАН) Георгий Мирский, корни проблемы стоит искать еще в тех временах, когда иностранных рабочих зазывали в Европу в качестве гастарбайтеров. Никто в общем-то не имел в виду, что приезжие задержатся в Старом Свете надолго и место работы станет для них новой родиной. Однако постепенно за работягами-мужчинами потянулись их жены, потом пошли дети, и сейчас в крупных немецких городах есть районы, в которых коренных немцев уже меньше, чем иммигрантов и их детей. Ситуация усугубляется, по словам Мирского, тем, что достаточно обеспеченные горожане предпочитают просто уезжать из тех кварталов, где приезжих стало слишком много. В результате вместо постепенной интеграции и ассимиляции фактически получились резервации. Однако резервации эти росли и расширялись, и, как заметил один немецкий историк, в сегодняшнем Париже "не всегда понятно, кто тут в гетто - иммигранты или уже парижане".
Ответов на "иммигрантский вызов" в Европе придумали два. Первый из них - гражданская ассимиляция, активно практикуемая во Франции. В свое время приверженность демократическим ценностям позволила французам создать новую идентичность - гражданскую нацию людей, которые смогли преодолеть свою региональную и религиозную рознь ради куда более важного - общенациональной идеи. Однако проделать тот же фокус с приехавшими во второй половине XX века оказалось не так-то просто. Идеалы свободы, равенства и братства не особенно будоражили их души, и становиться в массовом порядке французами чужаки не собирались. С другой стороны, настаивает Мирский, и сами французы в реальности не мечтали принять иммигрантов под свое теплое либерально-демократическое крыло. В конце концов экономическим обоснованием массовой иммиграции была нужда прежде всего в подсобной рабочей силе, а делать из арабов, турок и цыган инженеров и профессоров никто не собирался - и своих достаточно. Неудивительно, что иммигранты, а в особенности их дети, ощущают себя людьми второго сорта.
САРАЦИН СДЕЛАЛ СВОЕ ДЕЛО
Второй ответ, придуманный Европой, - так называемый мультикультурализм, предполагающий возможность "мирного сосуществования" разных культур в одном государственном пространстве. "Это никакой не ответ, а попытка как-то идеологически обосновать ситуацию, сложившуюся как раз из-за отсутствия всякой внятной политики", - сегодня в Германии так считают многие. По их мнению, пока два последних десятилетия Германия усиленно занималась реинтеграцией восточной и западной части, она фактически проспала оформление "третьей Германии", которую составили иммигранты из Турции и стран Ближнего Востока. Именно поэтому столь популярен сейчас Тило Сарацин, предрекающий возможное исчезновение немецкого этноса, которому грозит растворение в иммигрантской среде.
Книга Сарацина "Германия самоуничтожается" взбудоражила публику прежде всего потому, что обо всех этих деликатных темах таким образом заговорил уважаемый ученый, который, как утверждают его апологеты, использовал чисто научные методики. Последовавшее затем увольнение из банка, в котором он работал, а также обструкция, которую ему устроили в родной социалдемократической партии, они оценивают не иначе как травлю. Противники Сарацина, в свою очередь, утверждают, что под маской научной социологии скрывается чисто публицистический и весьма опасный памфлет. "Цифры, приводимые им, нерепрезентативны, они просто подогнаны под заранее найденный вывод", - уверен однопартиец отставного банкира Хорст Хаймник.
Однако факт остается фактом: идеи книги "Германия самоуничтожается" упали на чрезвычайно питательную почву.
Последние исследования ультраправых настроений в Германии свидетельствуют о том, что симпатии к иностранцам не испытывают почти 70% немцев, при этом около трети находят положительные стороны в национал-социализме. Иммигрантская проблема, резко обострившаяся в эпоху кризиса, может привести к резкой ломке привычного политического ландшафта, - говорят в Германии.
И это уже происходит. "То, что Николя Саркози в качестве громоотвода против реакции на свои социальные реформы решил использовать цыганскую тему, очень опасно", - убежден главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов. По его мнению, остановиться на этой скользкой дорожке будет крайне трудно, а главное, радикалы всегда будут на шаг впереди, поскольку никаких морально-этических ограничений для них не существует.
Стараясь догнать их, можно, конечно, не проиграть, но это будет значить, что на финише придется оказаться окрашенным в ярко-коричневый цвет. Для европейских либеральных ценностей, выстраданных веками, борьба с иммигрантами, по мнению Лукьянова, едва ли не более опасна, чем сами иммигранты.
Возможно, главная проблема нынешней Европы в том, что ее граждан перестал устраивать принцип "не запрещено все, что разрешено". Формально появление в Париже чисто арабских кварталов не нарушает никаких законов, однако это разрушает привычный ход жизни французской столицы. С точки зрения классического либерализма в этом нет ничего страшного, потому что в законах "о ходе жизни" ничего не сказано. Но когда "новые" европейцы стали устраивать жизнь по-своему, "старые" европейцы вдруг обнаружили недостаточность своих формальных предписаний. Именно конфликт образов жизни, путей решения которого в мире, базирующемся исключительно на почтительном исполнении законов, так и не было придумано, по-видимому, и породил сегодняшний кризис.
О том, что с мусульманами в Европе не все благополучно, впервые заговорили несколько лет назад - во время так называемого карикатурного скандала. В 2005 году карикатуры на пророка Мухаммеда датского художника Курта Вестергаарда спровоцировали громкое возмущение у мусульман всего мира. А это, в свою очередь, вызвало большое недоумение у европейской либеральной общественности, неожиданно обнаружившей, что усиленно защищаемое ею религиозное меньшинство так и не прониклось такой базовой европейской ценностью, как свобода слова.
Тот скандал в Европе постарались поскорее забыть. Либеральной элите было удобнее видеть в нем лишь досадное недоразумение на пути к полной интеграции. Рядовые европейские обыватели, добропорядочные бюргеры, чуть ли не ежедневно сталкивавшиеся с мусульманами лицом к лицу, конечно, ворчали, но, в общем, соглашались со своей либеральной элитой в том, что масштабы проблемы не стоит преувеличивать и что радикальные меры ее решения к хорошему не приведут.
Однако с началом глобального экономического кризиса деликатная тема иммиграции и все связанные с ней проблемы резко обострились.
КТО ПОПАЛ В ГЕТТО?
Впрочем, как считает главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО РАН) Георгий Мирский, корни проблемы стоит искать еще в тех временах, когда иностранных рабочих зазывали в Европу в качестве гастарбайтеров. Никто в общем-то не имел в виду, что приезжие задержатся в Старом Свете надолго и место работы станет для них новой родиной. Однако постепенно за работягами-мужчинами потянулись их жены, потом пошли дети, и сейчас в крупных немецких городах есть районы, в которых коренных немцев уже меньше, чем иммигрантов и их детей. Ситуация усугубляется, по словам Мирского, тем, что достаточно обеспеченные горожане предпочитают просто уезжать из тех кварталов, где приезжих стало слишком много. В результате вместо постепенной интеграции и ассимиляции фактически получились резервации. Однако резервации эти росли и расширялись, и, как заметил один немецкий историк, в сегодняшнем Париже "не всегда понятно, кто тут в гетто - иммигранты или уже парижане".
Ответов на "иммигрантский вызов" в Европе придумали два. Первый из них - гражданская ассимиляция, активно практикуемая во Франции. В свое время приверженность демократическим ценностям позволила французам создать новую идентичность - гражданскую нацию людей, которые смогли преодолеть свою региональную и религиозную рознь ради куда более важного - общенациональной идеи. Однако проделать тот же фокус с приехавшими во второй половине XX века оказалось не так-то просто. Идеалы свободы, равенства и братства не особенно будоражили их души, и становиться в массовом порядке французами чужаки не собирались. С другой стороны, настаивает Мирский, и сами французы в реальности не мечтали принять иммигрантов под свое теплое либерально-демократическое крыло. В конце концов экономическим обоснованием массовой иммиграции была нужда прежде всего в подсобной рабочей силе, а делать из арабов, турок и цыган инженеров и профессоров никто не собирался - и своих достаточно. Неудивительно, что иммигранты, а в особенности их дети, ощущают себя людьми второго сорта.
САРАЦИН СДЕЛАЛ СВОЕ ДЕЛО
Второй ответ, придуманный Европой, - так называемый мультикультурализм, предполагающий возможность "мирного сосуществования" разных культур в одном государственном пространстве. "Это никакой не ответ, а попытка как-то идеологически обосновать ситуацию, сложившуюся как раз из-за отсутствия всякой внятной политики", - сегодня в Германии так считают многие. По их мнению, пока два последних десятилетия Германия усиленно занималась реинтеграцией восточной и западной части, она фактически проспала оформление "третьей Германии", которую составили иммигранты из Турции и стран Ближнего Востока. Именно поэтому столь популярен сейчас Тило Сарацин, предрекающий возможное исчезновение немецкого этноса, которому грозит растворение в иммигрантской среде.
Книга Сарацина "Германия самоуничтожается" взбудоражила публику прежде всего потому, что обо всех этих деликатных темах таким образом заговорил уважаемый ученый, который, как утверждают его апологеты, использовал чисто научные методики. Последовавшее затем увольнение из банка, в котором он работал, а также обструкция, которую ему устроили в родной социалдемократической партии, они оценивают не иначе как травлю. Противники Сарацина, в свою очередь, утверждают, что под маской научной социологии скрывается чисто публицистический и весьма опасный памфлет. "Цифры, приводимые им, нерепрезентативны, они просто подогнаны под заранее найденный вывод", - уверен однопартиец отставного банкира Хорст Хаймник.
Однако факт остается фактом: идеи книги "Германия самоуничтожается" упали на чрезвычайно питательную почву.
Последние исследования ультраправых настроений в Германии свидетельствуют о том, что симпатии к иностранцам не испытывают почти 70% немцев, при этом около трети находят положительные стороны в национал-социализме. Иммигрантская проблема, резко обострившаяся в эпоху кризиса, может привести к резкой ломке привычного политического ландшафта, - говорят в Германии.
И это уже происходит. "То, что Николя Саркози в качестве громоотвода против реакции на свои социальные реформы решил использовать цыганскую тему, очень опасно", - убежден главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов. По его мнению, остановиться на этой скользкой дорожке будет крайне трудно, а главное, радикалы всегда будут на шаг впереди, поскольку никаких морально-этических ограничений для них не существует.
Стараясь догнать их, можно, конечно, не проиграть, но это будет значить, что на финише придется оказаться окрашенным в ярко-коричневый цвет. Для европейских либеральных ценностей, выстраданных веками, борьба с иммигрантами, по мнению Лукьянова, едва ли не более опасна, чем сами иммигранты.
Политика и общество
№40(691) от 01.11.2010
Дмитрий Карцев